Перед нами в этом году стоял выбор: ехать в Питер или в Дагестан. И мы решили поехать… в город Осташков, на озеро Селигер, – да, мы очень непредсказуемые! 🙂
На озеро Селигер предложила съездить Леся. Я, конечно, же её поддержал, так как ещё с юношества помню песню Михаила Круга про Селигер:
Когда отдыхающие в Селигере плескались,
На мостике лодочник в тельнике трубку курил.
Мы плыли на лодке с тобой и, я помню, смеялись
И пили сухое вино, я весь вечер шутил.
Играла вода под веслом голубым перламутром,
И брызги серебряным светом слепили глаза.
Как ты поцелуем будила меня рано утром,
Так ласково, будто бы что-то хотела сказать.
Во мне пробудились все чувства, уснувшие прежде,
Я думал уже никого не смогу так желать.
Но всё-таки там, где-то в сердце теплилась надежда,
Найду я своё, сколько можно по тюрьмам терять.
И вот та мечта, что так долго меня согревала,
Забила ключом, утолила мне жажду души.
К плечу прикоснулась, прижалась и в лоб целовала,
А если сердилась, то чтобы окурки тушил.
Этап, вновь удары судьбы, как по рельсам колёса
Стучат и стучат, увозя от тебя далеко,
Я знаю, одной тебе тоже на воле не просто,
Ведь ждать и сидеть одинаково нам не легко.
Я сплю и мне снится — ты будишь меня рано утром,
И очень не хочется мне открывать своих глаз,
Играла вода под веслом голубым перламутром,
Прости, я всё это забыл, а вот вспомнил сейчас.
А вот вспомнил сейчас, а вот вспомнил,
Прости, я всё это забыл.
Я простила тебя, я простила тебя,
Я простила тебя…
Остановиться на Селигере мы решили в Тимофеевской усадьбе, в г. Осташков. До озера 15 минут пешком и, пообщавшись по телефону с адекватной и доброжелательной хозяйкой, мы приняли окончательное решение ехать именно туда.
Буквально за день перед отъездом я узнал, что мой Мурано любит есть масло и немного напрягся, так как раньше у меня ещё такого не было, и теперь, в поездке, нужно следить за уровнем масла в моторе и взять с собой на долив.
Вечер воскресенья, сумки с вещами уже в машине, кот Мартик смотрит будто с обидой… Не грусти, Мартик, две недели пролетит и не заметишь!
Ехать до усадьбы 1200 километров – 16 часов, – так пишет Яндекс Навигатор. Но мы то знаем, что каждые 6 часов нужно плюсовать ещё один час, так как у нас будут кратковременные остановки.
Итого поездка должна занять примерно 18 часов. Этот расчёт, как оказалось, тоже, не совсем верен, так как чтобы чувствовать себя комфортно за рулём во время длительной ночной поездки, под утро, всё же стоит вздремнуть. Леся немного дремала во время поездки, но всё же бОльшую часть пути развлекала меня тем, что сидела в телефоне, а иногда даже зачитывала новости.
В 4 утра я почувствовал, что мне хочется спать. Зачем насиловать свой организм, когда можно остановится на обочине, в безопасном месте и немного поспать? Так мы и сделали. И вот я уже вижу какой-то приятный сон, на душе так спокойно… Гудок фуры… Открываю глаза, о, так мы же ещё в дороге, за окном моросит дождь. Проспали мы часа два, а значит, с новыми силами, можно продолжать поездку.
Дождь полил, как из ведра, я сбавляю скорость, чтобы в до мелочей спланированной дороге, не спланировать на обочину.
Ближе к г. Владимир дождя не было, асфальт сухой, благодать.
Выезжаем на платную трассу, разрешенная скорость 110 км/ч, не нарушаем, так как мы никуда не спешим, впереди ещё целая неделя отпуска, ураааа :-D.
Постепенно на дороге нарастает какая-то суета, все хотят опередить всех. Ооо, так мы же незаметно для себя оказались на ЦКАДе, а этих торопыг на лексусах называют москвичами, они всегда и везде торопятся, это их образ жизни.
После ЦКАДа нас ждала платная магистраль Москва – Санкт Петербург с ограничением 130 км/ч, ехать по такой дороге, конечно, благодать. По этой трассе ехать скучно и быстро, но параллельно шла бесплатная дорога и на ней, время от времени, были видны пробки, которые укрепляли в нас веру в то, что мы не зря выбрали маршрут по «платке».
Ещё не доехав до нашей точки назначения, Лесе пришла отличная идея – оставить один день нашего отпуска, чтобы заехать в Ржев, посмотреть на величественный мемориал Советскому солдату, потом ехать в Тверь, там заночевать и утром отправиться в обратный путь, домой в Казань, – так и порешили.
Вот и Осташков, мы заселяемся в Тимофеевскую усадьбу и, несмотря на усталость, решаем доехать до озера. Не так я себе представлял Селигер, не думал я, что оно такое большое и что его можно спутать с Камой или Волгой. По пути мы заскочили в местный магазин за рыбой и квасом.
На следующее утро мы пошли купаться на местный пляж, людей немного и вода прохладная, но разве нас это остановит, нам нельзя ударить в грязь лицом – все же смотрят! 🙂
Одно из запоминающихся событий во время отдыха – поездка с местным жителем, на катере, по озеру Селигер.
Накупавшись, насытив взор колоритными пейзажами и наевшись вкусной местной рыбы, в завершение отпуска мы решили заехать в г. Ржев и в г. Тверь.
До Ржева от Осташкова ехать 120 километров, примерно 2 часа. По прошествии всей дороги, мы с Лесей замечали то тут, то там, указатели на братские захоронения. Ржевский мемориал нас очень впечатлил: играет торжественная музыка и Советский солдат смотрит на нас сверху вниз, как будто с немой укоризной.
За день до поездки в Ржев я читал Лесе стихотворение Твардовского «Я убит подо Ржевом» и на глаза наворачивались слёзы:
Я убит подо Ржевом,
В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налёте.
Я не слышал разрыва,
Я не видел той вспышки, —
Точно в пропасть с обрыва —
И ни дна ни покрышки.
И во всем этом мире,
До конца его дней,
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей.
Я — где корни слепые
Ищут корма во тьме;
Я — где с облачком пыли
Ходит рожь на холме;
Я — где крик петушиный
На заре по росе;
Я — где ваши машины
Воздух рвут на шоссе;
Где травинку к травинке
Речка травы прядет, —
Там, куда на поминки
Даже мать не придет.
Летом горького года
Я убит. Для меня —
Ни известий, ни сводок
После этого дня.
Подсчитайте, живые,
Сколько сроку назад
Был на фронте впервые
Назван вдруг Сталинград.
Фронт горел, не стихая,
Как на теле рубец.
Я убит и не знаю,
Наш ли Ржев наконец?
Удержались ли наши
Там, на Среднем Дону?..
Этот месяц был страшен,
Было все на кону.
Неужели до осени
Был за ним уже Дон
И хотя бы колесами
К Волге вырвался он?
Нет, неправда. Задачи
Той не выиграл враг!
Нет же, нет! А иначе
Даже мертвому — как?
И у мертвых, безгласных,
Есть отрада одна:
Мы за родину пали,
Но она — спасена.
Наши очи померкли,
Пламень сердца погас,
На земле на поверке
Выкликают не нас.
Мы — что кочка, что камень,
Даже глуше, темней.
Наша вечная память —
Кто завидует ей?
Нашим прахом по праву
Овладел чернозем.
Наша вечная слава —
Невеселый резон.
Нам свои боевые
Не носить ордена.
Вам — все это, живые.
Нам — отрада одна:
Что недаром боролись
Мы за родину-мать.
Пусть не слышен наш голос, —
Вы должны его знать.
Вы должны были, братья,
Устоять, как стена,
Ибо мертвых проклятье —
Эта кара страшна.
Это грозное право
Нам навеки дано, —
И за нами оно —
Это горькое право.
Летом, в сорок втором,
Я зарыт без могилы.
Всем, что было потом,
Смерть меня обделила.
Всем, что, может, давно
Вам привычно и ясно,
Но да будет оно
С нашей верой согласно.
Братья, может быть, вы
И не Дон потеряли,
И в тылу у Москвы
За нее умирали.
И в заволжской дали
Спешно рыли окопы,
И с боями дошли
До предела Европы.
Нам достаточно знать,
Что была, несомненно,
Та последняя пядь
На дороге военной.
Та последняя пядь,
Что уж если оставить,
То шагнувшую вспять
Ногу некуда ставить.
Та черта глубины,
За которой вставало
Из-за вашей спины
Пламя кузниц Урала.
И врага обратили
Вы на запад, назад.
Может быть, побратимы,
И Смоленск уже взят?
И врага вы громите
На ином рубеже,
Может быть, вы к границе
Подступили уже!
Может быть… Да исполнится
Слово клятвы святой! —
Ведь Берлин, если помните,
Назван был под Москвой.
Братья, ныне поправшие
Крепость вражьей земли,
Если б мертвые, павшие
Хоть бы плакать могли!
Если б залпы победные
Нас, немых и глухих,
Нас, что вечности преданы,
Воскрешали на миг, —
О, товарищи верные,
Лишь тогда б на воине
Ваше счастье безмерное
Вы постигли вполне.
В нем, том счастье, бесспорная
Наша кровная часть,
Наша, смертью оборванная,
Вера, ненависть, страсть.
Наше все! Не слукавили
Мы в суровой борьбе,
Все отдав, не оставили
Ничего при себе.
Все на вас перечислено
Навсегда, не на срок.
И живым не в упрек
Этот голос ваш мыслимый.
Братья, в этой войне
Мы различья не знали:
Те, что живы, что пали, —
Были мы наравне.
И никто перед нами
Из живых не в долгу,
Кто из рук наших знамя
Подхватил на бегу,
Чтоб за дело святое,
За Советскую власть
Так же, может быть, точно
Шагом дальше упасть.
Я убит подо Ржевом,
Тот еще под Москвой.
Где-то, воины, где вы,
Кто остался живой?
В городах миллионных,
В селах, дома в семье?
В боевых гарнизонах
На не нашей земле?
Ах, своя ли, чужая,
Вся в цветах иль в снегу…
Я вам жизнь завещаю, —
Что я больше могу?
Завещаю в той жизни
Вам счастливыми быть
И родимой отчизне
С честью дальше служить.
Горевать — горделиво,
Не клонясь головой,
Ликовать — не хвастливо
В час победы самой.
И беречь ее свято,
Братья, счастье свое —
В память воина-брата,
Что погиб за неё.
И вот мы уже снова в пути, следующий пункт назначения – город Тверь.
До неё примерно 120 километров, нас такие расстояния не пугают, два часа – и мы на месте.
В Твери ремонт центральных улиц полным ходом, всё перерыли, меняют коммуникации. Мы нашли нашу гостиницу и, немного отдохнув, поехали в центр, искать памятник Михаилу Кругу.
Вот и памятник, он сидит с гитарой, будто решил немного отдохнуть.
Прогулялись по центру, спустились на набережную, где Афанасий спускает ладью …
Вечерело, и мы поехали в ночной клуб «Лазурный», которому Михаил Круг даже посвятил одну из своих песен:
Пусти меня ты, мама, пусти меня, родная!
Пусти, ведь мне идти пора!
В «Лазурном» шум и песни,
и там братва гуляет, и не мешают мусора.
В «Лазурном» шум и песни,
и там братва гуляет, и не мешают мусора.
Там ждут меня девчонки, там ждут меня ребята, они все песен моих ждут.
Про наш любимый город, где выросли когда-то, они со мною подпоют.
Про наш любимый город, где выросли когда-то, они со мною подпоют.
Они все отсидели подолгу и помногу,
и были в розыске не раз,
Андрюха и Володя, Леха и Серега — у нас ребята — высший класс!
Андрюха и Володя, Леха и Серега — у нас ребята — высший класс!
У нас такие ходят фартовые девчонки. Они ж с ума меня сведут!
Из плеч — в чулочках ноги, разрезы на юбчонках… И на край света уведут!
Из плеч — в чулочках ноги, разрезы на юбчонках… И на край света уведут!
Я Тверь люблю как маму, люблю свой город детства, и нет России без Твери,
Санкт-Петербурга, Тулы, Ростова и Смоленска, где по этапам нас везли.
Санкт-Петербурга, Тулы, Ростова и Смоленска, где по этапам нас везли.
Здесь живут мои друзья, и, дыханье затая, в ночные окна вглядываюсь я…
Пусти меня ты, мама, пусти меня, родная! Пусти, ведь мне идти пора!
В «Лазурном» шум и песни, и там братва гуляет, и не мешают мусора.
В «Лазурном» шум и песни, и там братва гуляет, и не мешают мусора.
Там нас радушно встретили и провели в музей Михаила Круга.
На следующий день, плотно позавтракав в кафе «Нюшины Плюшки», мы выехали в Казань.
Спасибо тверичам за тёплый приём и удачный отпуск!